Глава 5. Информационная калория

Московские трудовики

Говорят, что труд убивает время; но сие последнее, нисколько от этого 
не уменьшаяся, продолжает служить человечеству и всей вселенной постоянно 
в одинаковой полноте и непрерывности.

Козьма Прутков

Многим красна Москва. Для специалистов 70-х годов она красна и научными семинарами. На семинарах слушают доклады по самым "свежим", еще не написанным работам, обсуждают их, рекомендуют для публикации, диссертационной защиты и практического использования. Вход всегда открыт для всех, ходить никто не принуждает, но все понимают, что сейчас без этого не обойтись. Служба новостей, школа, "биржа труда" и клуб - BOT что такое научный семинар.

Члены незримого коллектива, интересующиеся общими и частными вопросами кибернетики, встречаются на семинарах Дома ученых, Дома научно-технической пропаганды, Московского университета, Московского энергетического института, Научного совета по комплексной проблеме "Кибернетика". Здесь можно увидеть специалистов из других городов. А если в Москву приедет с визитом иностранный ученый, то и он не преминет воспользоваться случаем посетить один из таких семинаров.

Мало кто из проходящих по шумной улице Кирова обращает внимание на особняк с наглухо закрытым главным входом (традиция, отмеченная еще И. Ильфом и Е. Петровым). Когда-то здесь жил один из правителей забытого Касимовского царства - вассального татарского государства XV-XVII веков, созданного Москвой и подчинявшегося ей. В этом историческом особняке, где сейчас Дом научно-технической пропаганды, в 1972 году проходил семинар, посвященный научной организации труда инженерно-технических и научных работников.

Информация к размышлению. То, что до последнего времени относилось к НОТу, на 99 и сколько-то девяток после запятой ограничивалось физическим трудом. Между тем производительность труда современного инженера, по оценке компетентных лиц, составляет 10 процентов от его потенциальных возможностей. Что касается научных работников, то у них положение не лучше, если не хуже.

Председатель семинара - психолог из волонтеров, решительно променявший инженерию на психологию. Он формулирует задачу: составить документ (нет, нет, не указывающий, а лишь советующий директору), какие условия нужно создавать творческим работникам и эрудитам, чтобы им лучше работалось. Гарантии: никаких.

Честно говоря, неизвестно, получится ли такой документ. А если получится, то будет ли он хорошим. И что скажут о нем директора. Если ничего не скажут, то, по крайней мере, прочтут ли? И еще несколько "если".

Первым получает слово медик.

- Всем известен термин "профессиональные заболевания". Но часто забывают, что это не только силикоз в угольных шахтах или аллергия в парфюмерной промышленности. Гипертонической болезнью чаще болеют кассиры, телефонисты, а также в целом народы Европы по сравнению с Азией и Африкой. Атеросклероз встречается в пять раз чаще у лиц, занимающихся умственным трудом. Инфаркт миокарда в три раза более распространен среди служащих, чем среди сельскохозяйственных рабочих. Или вот метод "адвоката дьявола". Почему-то нет врача и носилок у входа в зал, где идет защита диссертации, а травмы там бывают чаще, чем на футбольном поле. Довожу до сведения присутствующих, что, когда диссертанту 20 лет, артериальное давление повышается у него в 5 процентах случаев, а когда 60 лет - в 40. В среднем 7 процентов кандидатов и докторов наук вместе с дипломом получают на всю жизнь гипертоническую болезнь. Пока что наука - вредное производство, и молоком здесь не отделаешься.

Эмоциональное выступление медика вызывает улыбки. Присутствующие удобнее рассаживаются и вынимают записные книжки.

Сотрудник Института питания:

- Мы часто забываем о питании. Есть старое индийское правило: завтрак съешь сам, обед подели с другом, ужин отдай врагу. В сущности, это английский метод: завтрак, довольно скоро за ним - ленч, хороший обед и легкий ужин. Но вот другой метод - романский: утром чашечка кофе со сливками, маленькая теплая булочка, крохотный кусочек масла и столько же конфитюра. (О, как мучаются по утрам наши русские, приезжающие в Италию, Францию, Бельгию!) Потом плотный обед и такой же, если не более плотный ужин (бывает - первое, второе, третье, четвертое). Какой метод хорош? Если отбросить традиции, то смотря когда и смотря для кого. Творческий работник, как известно, чаще продуктивен утром, а слишком плотный завтрак вызывает сонливость. Когда же умственное напряжение приходится на позднее время, снять его, чтобы вызвать глубокий сон, может только хороший ужин: желудок оттягивает кровь от головы. Другое дело - отпускное время: повышенные дозы пассивного отдыха и дневной сон увеличивают вероятность бессонницы, и тогда ужин требуется самый легкий, а после него - вечерняя прогулка. Во всяком случае, я рекомендую универсальный принцип: есть почаще и поменъше. Так же как и работу чередовать с отдыхом, и отпуск делить на части: на летний и на зимний...

- А тема моего выступления - спорт. Как бездумно мало работники умственного труда, особенно пожилые, занимаются спортом. И утренней зарядкой гоже. Обязательно нужны прогулки: утром легкая, чтобы не утомиться, днем побольше, вечером еще больше, а в воскресные и отпускные дни - дальние туристские походы. На Ленинском проспекте есть институт с огромным прекрасным садом. Каждый день я иду вдоль длиннющего забора и никого не вижу на заросших дорожках. Что их там, взаперти держат? Скажу и о конторках: нельзя же целый день проводить за письменным столом...

- Меня вы, конечно, не знаете. Я здесь новый человек - из института по проектированию зданий институтов. Нас называют романтиками, идеалистами за то, что мы бредим декоративными камнями, зеленью, переползающей из сада в дом. Мы против рабского отношения к вещам. Мы за максимальный рабочий комфорт...

Официальная часть семинара постепенно переходит в неофициальную. Общий разговор, как река, то уходит в сторону, то разбивается на отдельные рукава, затем сливающиеся вместе.

Гигиенист долго трясет руку информационному гигиенисту:

- Вот это встреча! Вы не сердитесь, но до сегодняшнего дня я вообще не знала, что существует информационная гигиена. Просто захватывает дух, когда думаешь, что можно здесь сделать.

Информационная гигиена

Поздно. Нарочито шумит своей щеткой уборщица. Кое-кто стыдливо исчезает (говорят, это тоже английский метод). Председателю напоминают об информационном режиме.

Еще недавно смело говорили: труд бывает физический и умственный; нельзя противопоставлять один другому (что значит не противопоставлять?); производительный - только физический труд (почему - только?). Подчеркивалось, что научно-технический прогресс - это значительное повышение производительности труда: в десятки и даже в сотни раз. Но какого труда? Физического.

Термин "автоматизация" у нас как родной. Кажется, он существовал всегда. Хотя точно известен год его рождения: 1947-й. Известен автор, Д. Хардер - сотрудник компании "Форд", сказавший на одном из заседаний: "Дайте нам больше этих автоматических средств... побольше этой автоматизации". Термин понравился, его подхватили, и через десять лет его употреблял уже весь мир.

Благодаря автоматизации сокращается численность промышленных и сельскохозяйственных рабочих, растет численность занятых в сфере услуг и, соответственно, увеличивается значение этой народнохозяйственной сферы.

Что касается умственного труда, то здесь, исключая вычислительный процесс (благодаря ЭВМ), человечество мало чем может гордиться: повышение производительности в лучшем случае в два раза, а кое-где даже уменьшение по сравнению с тем, что было сто лет назад. И не потому, что люди стали ленивее. Появились факторы, которых не было раньше и которые мы часто не видим, а если видим - стараемся не замечать, или, честно говоря, не знаем, что предпринимать.

Вот почему некоторые категории работников умственного труда по приросту численности опередили в целом население земного шара. Если в начале века в США один "белый воротничок" служащего приходился на более чем 20 "синих воротничков" производственных рабочих, то сейчас это соотношение достигло 1:6. Штаты административно-управленческого персонала, как головы гидры, растут тем быстрее, чем больше их сокращают. По-видимому, волюнтаристские действия здесь не хороши сами по себе, но они все-таки пока нужны за неимением научно обоснованных методов.

Служащий непроизводительно работает не потому, что часто отдыхает, а потому, что он делает многое не то и не так. И автоматизация немногим может помочь, хотя по аналогии с цехами-автоматами сейчас серьезно говорят об автоматах-канцеляриях. Научные же методы нельзя разрабатывать, не уяснив себе, что такое умственный труд и что требуется рационализировать.

Физический труд - мышечные процессы, умственный труд - процессы информационные. Непротивопоставление одного другому следует, в частности, понимать в том смысле, что невозможно одновременно работать руками и ничего не делать головой. Подсчитано, что даже труд уборщицы на 10 процентов умственный; у слесаря эта доля составляет уже 30, у машинистки - 70 процентов. А вот еще одна профессия - шофер, которую на спокойных дорогах можно отнести к разряду (физических (35 процентов), а в большом городе - умственных (60 процентов). Не существует вообще чисто физического и чисто умственного труда, и разговор о НОУТ будет часто касаться НОФТ.

Умственный труд - производительный, когда информацию не только обрабатывают (собирают, сортируют, доводят до кондиции, хранят, ищут и транспортируют), но и перерабатывают, то есть генерируют на основе ее новую информацию. Следовательно, производительный труд - творческий. Традиция давно ввела в обиход "творческие" профессии, но это не значит, что нет здесь доли физического и рутинного умственного труда; мало того, эта доля бывает весьма существенной. Вот почему наша задача не только создать условия для творчества, увеличив время на генерацию новых идей, но и увеличить творческую составляющую во всех без исключения профессиях.

С точки зрения обывателя, пользующегося старыми оценками, профессия грузчика - образец мужской, силовой, мышечной работы, требующей больших затрат и соответствующей компенсации. Что по сравнению с этим профессия бухгалтера? Смех. Простите за выражение, просиживание брюк. Вместо того чтобы заниматься утренней гимнастикой, пусть лучше бухгалтер пойдет потаскает кули с мукой и узнает, что почем.

Но автоматизация в первую очередь пришла в сферы тяжелого физического труда. И если профессия грузчика не скоро исчезнет, то она наверняка перестанет быть тяжелой.

Теперь обратимся к научным данным. Вы лежите на диване, лениво перебирая в уме события прошедшего дня, или спите и видите сны; ваши энергозатраты составляют 65-80 килокалорий в час. Потом вы сели - стрелка на воображаемом калориметре подошла к 95. Встали - 110. Прошлись по комнате - 140. Вышли погулять - 170. Пока эти затраты почти чисто физические. Но вот вы спокойно беседуете сидя: вместо 95 - уже 110 килокалорий. Работаете, стоя перед лабораторным столом или пультом: 150-180. Читаете лекцию в большой аудитории: 240-270.

Оказывается, быть бухгалтером - не просто сидеть за письменным столом в тепле и уюте. А если сложные расчеты, большая ответственность и нужно, чтобы сошелся баланс? Писатель, художник, ученый, увлеченные творческой работой, забыв о времени и о себе, - огромные, в том числе энергетические, затраты. Но не будем все сводить к килокалориям, есть и "калории" информационные.

Поскольку я упомянул о гимнастике, к этому следует добавить, что физическая культура - удел не только работников умственного труда, компенсация за их сидячий образ жизни. Трудно найти такую профессию, которая обеспечивала бы всестороннее физическое развитие. В каждом виде трудовой деятельности усилены одни и ослаблены другие процессы. Вот их-то и учитывает физкультура. Поэтому не просто при заводе или институте открыть спортивную площадку: следует подумать, какие виды спорта развивать. А то ведь может получиться, что ученому после работы предложат участие в шахматном матче, а почтальону - в спортивной ходьбе.

Специалисты по труду утверждают, что, по самым скромным оценкам, в 80 процентах случаев трудовая усталость наступает не в результате мышечных или умственных перегрузок, а из-за грубого нарушения информационного режима. Обратите внимание: речь идет не о каких-нибудь единицах, а о десятках процентов. Вот где скрываются богатейшие резервы повышения производительности труда!

В течение рабочего дня активность человека не остается постоянной: обычно она сначала возрастает, достигает максимума к концу первой трети дня и идет на убыль к обеденному перерыву; потом вновь возрастает, быстрее, чем утром, но уже не достигает того максимума, и за час-полтора до конца работы наступает резкий спад.

Что мешает работе? Необходимость настраиваться, монотонность, сбои темпо-ритма, недостаток или обилие информации.

Оказывается, если человек не опоздал на работу, еще не означает, что он энергично взялся за нее. Недаром организаторы производства говорят, что тем, кто живет в часе езды от работы и кто в доме напротив, одинаково плохо, потому что первый успевает устать, а второй никак не проснется.

Монотонность труда нарушается, если разнообразить его чередованием разнородных процессов, следуя принципу "отдых - перемена работы". Но каждый процесс требует настройки. Поэтому увлекаться здесь тоже не следует.

В качестве иллюстрации разыграем две сценки, характеризующие два стиля в работе руководителя. Условно назовем один стиль "единоначальным", а второй - "демократическим", взяв определения в кавычки, чтобы не отдавать явного предпочтения какому-нибудь из них.

Вы пришли на прием. Но пробиться к начальнику не так-то просто: обитая черным дерматином дверь и секретарь, который никого не пускает и всех спрашивает: зачем и почему? Затратив усилия и крайне раздраженные, вы в конце концов проникаете за дверь, в сумеречную тишь кабинета. И ваше раздражение постепенно улетучивается: начальник слушает внимательно, разговор не прерывает некстати зазвонивший телефон, вошедший с бумагами секретарь или следующий назойливый посетитель. Хорош "единоначальный" стиль или плох?

Сценка вторая. Вы входите в приемную - и какая приятная неожиданность: приоткрытая дверь кабинета, секретарь, что-то печатающий в углу и не обращающий внимания на входящих и выходящих. Но ваше лицо вытягивается, когда вдруг видите в кабинете еще десяток человек. Заметив вас, начальник тут же прерывает разговор, здоровается через головы других, о чем-то спрашивает, вы открываете рот, чтобы ответить, но звонит телефон, потом появляется двенадцатый посетитель, и история повторяется. Чувствуете, что придется посидеть не менее часа, и неизвестно, удастся ли так кратко изложить свое дело, чтобы уложиться во временной интервал "демократического" внимания.

Можно ли сравнить работу начальника, умеющего сразу разговаривать по нескольким телефонам, принимать одновременно несколько посетителей и при этом подписывать бумаги, с работой многостаночника?

Работать на нескольких станках отнюдь не означает бегать от одного к другому, когда возникают разные неполадки. Просто режим строится на плановых переключениях внимания с одного станка на другой, поскольку ни один из них не нуждается в постоянном контроле. Четкий ритм такого процесса и разнообразие приводят к высокой производительности при относительно малой утомляемости.

Но вот я у директора одного из московских предприятий. Девять ноль-ноль - девять тридцать: "летучий прием". Настежь открыта дверь кабинета. В это время сюда может прийти или позвонить, минуя секретаря, каждый средний или младший командир производства, чтобы оперативно разрешить какой-нибудь вопрос. Время на разговор с каждым - не более нескольких десятков секунд. На столе маленькие песочные часы, которые директор не забывает переворачивать, когда начинает разговор. За это время можно вполне понять суть вопроса и дать указание или назначить отдельную встречу. После обеда - часы "заказного приема": на три минуты с каждым назначенным или записавшимся у секретаря. В пределах этих минут - гарантия, что никто не помешает разговору. И даже если будет срочный звонок, секретарь попросит "минуточку подождать" и затем вклинит абонента между двумя посетителями. И наконец, "закрытый прием" в конце рабочего дня, когда считается, что директор ушел, но он говорит при закрытых дверях с нужным лицом и ровно столько, сколько считает нужным.

Мы не любим красный глазок светофора, а предпочитаем зеленый свет. Даже когда не торопимся. Потому что это сбой темпо-ритма нашего движения. Кстати, термин "темпо-ритм" придумал К. Станиславский, чтобы измерять динамику сценического действия. Потом им воспользовались информационные, потом управленческие работники.

В связи с этим мне вспоминается один из многих американских рассказов В. Терещенко. Вот его суть. Управление одной из фирм размещалось в многоэтажном здании. Сотрудники, переходя по служебным делам с одного этажа на другой, постоянно жаловались на плохую работу лифтов. Тогда в дирекцию пригласили инженеров, которые стали предлагать дорогостоящие проекты переоборудования лифтового хозяйства. Но вот пришел организатор, посмотрел и сказал: "Лифты тут ни при чем. Повесьте на каждой лифтовой площадке зеркало, и все будет в порядке". В дирекции удивились, но зеркала повесили. Вот подходит к лифту женщина, нажимает кнопку, лифта нет. Увидев зеркало, она поправляет прическу. Подходит мужчина, нажимает кнопку, лифта нет. Он смотрит на женщину. В это время подходит лифт. Не так уж велики рабочие простои, чтобы заниматься техническими переделками. Важно другое - сбои темпо-ритма, возникновение дискретных информационных вакуумов, которые нужно чем-то заполнить.

А теперь вспомните свой рабочий день. Много ли у вас таких сбоев, когда вдруг нечего делать, нужно восполнять рабочие запасы, стоять в очереди и мало ли что еще?

Мы уже знаем: человек - динамическая информационная система. Коллектив - тоже система. Каждая система работает в определенном режиме. Представим себе аудиторию. Идет лекция. Лектор - источник информации. Слушатели - коллективный приемник.

Первый режим - информационный голод. Лектор говорит вяло и скучно. Многие изрекаемые истины давно всем известны. Поэтому кто делает вид, что слушает, и борется со сном, кто рассматривает улицу или играет в "морской бой". В результате потери даже того немногого, что можно из лекции извлечь.

Второй режим нормальный. Лектор - знаток своего дела. Много знает и умеет преподнести. Четко действует обратная связь: благодарная реакция слушателей подливает масло в огонь, но если пламя начинает затухать, лектор тотчас перестраивается. В аудитории деловая атмосфера. Многие ведут конспекты. Кто не пишет, внимательно слушает. Потери информации минимальные.

Третий режим - информационные перегрузки. Лектор, может быть, тоже большой знаток, но его буквально распирает от фактов, и все это он хочет дать ошеломленным слушателям. Царит нервная атмосфера: конспектируют немногие, записи носят телеграфный характер и не всегда поддаются расшифровке, соседи переспрашивают друг друга, некоторые даже пытаются прервать лектора, но тот, не обращая внимания, говорит свое. Результат: значительные потери информации.

Четвертый режим - отказ. Лектор говорит быстро, словно читая по написанному, и невозможно что-либо понять. В аудитории разряженная, апатичная атмосфера. Коли нельзя уйти, каждый занимается чем может.

Делаем выводы: недостаток информации - также плохо, как и ее избыток; утомление не всегда зависит от объема информации. Информационный режим включает две составляющие: основной процесс и его окружение. Если основной процесс слишком прост, окружение может предоставить необходимое информационное питание. Когда же система работает на третьем режиме, окружение может стать информационным шумом. Как-то я читал лекцию в одном подмосковном городе. Директор Дома культуры с гордым видом ввел меня в зал, где недавно закончился капитальный ремонт. У меня зарябило в глазах; стены раскрашены в яркие, контрастные цвета; портреты великих ученых и изобретателей, под каждым крупными буквами даны основные биографические сведения; красочные диаграммы, показывающие рост народнохозяйственных показателей; увеличенные фотографии, показывающие жизнь в различных уголках нашей страны.

Начинаю лекцию и чувствую, что она не получается: внимание слушателей раздвоено. Они не знают, то ли слушать меня, то ли смотреть на стены. А стены не просто дают информацию - они зовут и даже кричат. И если художники-оформители так и понимали свою задачу - превратить зал в сплошной броский плакат, то они сделали все от них зависящее, чтобы здесь поменьше слушали лекторов и поменьше смотрели на трибуну.

Не имея достаточной информационной культуры, директор грубо нарушил информационный режим. Впустую затрачены средства. Ведь даже в перерывах здесь просят покинуть зал, чтобы проветрить помещение. И неизвестно, когда все это можно рассматривать и читать. Другое дело в фойе. Там гуляют, проводят время, ждут и с радостью воспримут любую, тем более познавательную и художественно представленную графическую информацию.

Рассмотрим противоположный случай. Представьте себе, что вы администратор. Берете на работу вахтера и говорите ему: "В целях противопожарной безопасности нужно, чтобы черный ход был всегда открыт. Будете сидеть там в коридорчике и смотреть, чтобы с улицы не забегали мальчишки. Ну а если придут сотрудники, проверите, свой или чужой. Хотя сотрудники черным ходом пользуются редко. Как видите, работа несложная". Собственно, и зарплата небольшая. Но как-то совестно платить больше за ничегонеделание.

Вахтер приступает к своим обязанностям, а через неделю подает заявление об увольнении. Вы искренне недоумеваете: в чем дело, чего ему не понравилось? Такая легкая работа. Вам невдомек, что ничего не делать - это как раз тяжелая работа.

Что вы дали бедному человеку? Целый день взирать на плохо побеленные стены. Нет даже окна, через которое можно рассматривать прохожих. Не с кем перекинуться словом. Нельзя ни читать газету, ни вязать.

Значит, каждый вечер изможденный, разбитый и опустошенный человек возвращается домой. А вы говорите - легко. То ли дело у главного входа: снуют взад и вперед сотрудники, спрашивают, как пройти, посетители, можно перекинуться словом с курьером и почтальоном. Там, как и в канцелярии, - сборный пункт новостей. И быстро проходит время.

Что такое информационный вакуум и как его заполняют, хорошо знают геологи, совершающие многокилометровые маршруты. Обычно ходят по двое: инженер и коллектор. И хотя инженер может быть обременен годами и одышкой, а коллектор - парень-здоровяк, первому ничего не стоит загонять второго.

Работа геолога хотя и тяжела физически, но она все-таки умственная и к тому же творческая. Во время перехода от точки к точке нужно многое продумать, осмыслить, чтобы потом записать в полевой книжке. Уставать некогда, при этом подстегивает азарт: подтвердятся или не подтвердятся сделанные ранее предположения. А коллектору что: иди следом, смотри по сторонам; когда геолог пишет, отбери образцы пород, заполни этикетки, заверни и поджидай лежа, погрызывая травинку. Оттого-то и трудно коллектору. И когда студенты-практиканты учатся вести самостоятельную съемку, каждый в паре норовит стать геологом: трудно, конечно, ответственно, но зато как будто бы легче физически.

Почему при конвейерной системе производства больше текучесть рабочей силы? Перестарались инженеры, разбили производственный процесс на слишком простые операции. То, чему можно научиться за пятнадцать минут, всегда менее интересно, монотонно, быстро надоедает и утомляет. Человек отличается от других живых существ тем, что обрабатывает семантическую - смысловую - информацию и не может существовать в семантическом информационном вакууме. И тогда организаторы производства в конвейерных цехах устанавливают источники дополнительного питания: раскрашивают стены в яркие цвета, вешают картины и плакаты, сажают декоративные растения, организуют музыкальные радиопередачи.

Проблема информационного вакуума - опять-таки современная проблема. Она проявляется во многом. Вот еще один небольшой пример. С введением автоматизации на железных дорогах упрощаются функции машиниста, но совсем без него нельзя: он как бы подстраховывает автоматику. Но если машинист простого поезда когда-нибудь ошибается, то на автоматизированной дороге он будет ошибаться чаще (первый режим). И теперь инженеры-психологи решают задачу: откуда взять информационное питание, не дать человеку уснуть, сосредоточить внимание.

Информационный вакуум

После одного из семинаров мы шли по Москве, как всегда суетливой и пестрой. Критически смотрели вокруг и подвергали информационному анализу.

Улица живет по своим законам. Для нас это яркое платье женщины, это витрина, номер телефона на проехавшем автофургоне, звук тормозов, запах пирожных и бензина.

Эскалатор уносит нас под землю в обмен на тех, кто поднимается навстречу к дневному свету. По нашей одежде и осанке они стараются угадать, какая сейчас наверху погода. Женщины оценивающе осматривают друг друга. Демонстрация характеров, мод и вкуса. Информация - нарушенное однообразие. Мода - тоже нарушенное однообразие. Значит, мода - информация. Вот старушка, одетая по моде 30-х годов. Ее наряд по-своему информативен, потому что не такой, как у других, а когда-то был чересчур смелым, новаторским и тоже информативным. Как танго или чарльстон.

"Осторожно, двери закрываются!" Те, кто не успевают войти, делают безразличные лица и отходят. А те, кто вошел, также с нарочитым безразличием смотрят на оставшихся. Следующий поезд не через час, а только через минуту.

В вагоне две временные социальные группы: сидящие и стоящие. Вторые читают, чтобы заполнить информационный вакуум, интересуются, что читают другие, и рассматривают сидящих. Сидящие тоже читают, но на стоящих не глядят. Поезд выходит на поверхность. Гаснет электрический свет. Пассажиры жмурятся и жадно смотрят в окно, хотя этот пейзаж за окном видят ежедневно.

На перроне мы секунду растерянно ищем спасительный указатель и вновь обретаем уверенность москвичей.

В центре особенно шумно и пестро. Много иностранцев. Они озираются и, наверное, видят не то, что мы.

В подземном переходе даже трудно пройти. Пишут в неудобных позах любители "Спортлото". Те, кто работает в условиях больших информационных нагрузок, недоуменно пожимают плечами. Книгопродавец под звуки эстрадной музыки громко расхваливает детектив. Люди недоверчиво вытягивают шеи и стараются увидеть, что у него на лотке.

- Не люблю подземные переходы.

- А кто же их любит. Но можно с ними мириться, когда есть информационная компенсация за спуск и подъем. Как в Киеве, под Крещатиком: черный кофе, кофе со сливками, чай, мороженое и пирожные, парфюмерия и бижутерия, афиши, газеты, журналы, "тютюн".

- Знаешь, за что я люблю Москву? Что никто на тебя не глядит, а ты смотришь на всех. Когда приезжаешь в областной город и быстро оглядываешься, обязательно поймаешь чей-нибудь взгляд. В районном центре откровенно рассматривают тебя. А в деревне даже делают рукой над глазами козырек.